Кембриджский университет убрал картину «Птичий рынок» XVII века, оригинал которой хранится в Эрмитаже, из-за протеста вегетарианцев. Об этом сообщил британский таблоид Daily Mail. Как оказалось, на ней изображено слишком много «мясных видов». Арт-директор лектория «Правое полушарие Интроверта» Никита Добряков полагает, что это не самое правильное решение университета: руководство цензурировало искусство.

«На мой взгляд, это плохо, если говорить в простом понимании этого слова. Когда мы запрещаем чью-то точку зрения, происходит некое цензурирование, а искусство, на мой взгляд, должно быть свободно от любой цензуры. В этих натюрмортах нет какого-то пропагандирования мясоедства. Запрет картины – самое плохое, что может быть в подобной ситуации», - считает культуролог.

По его словам, эта ситуация – скорее правило, чем исключение. «Сейчас все трепетно беспокоятся за свои взгляды, видение мира. А то, что в это видение не входит, мы пытаемся запретить. Была какая-то эпоха, на ее смену приходит другая, она приносит другую систему ценностей. История культуры и искусства часто помнит разрушение храмов, уничтожение скульптур, идолов предыдущей системы ценностей, которые не устраивают современность. Проблема заключается в том, что мы видим в этом агрессию, некоторую попытку убрать эту картину. Когда фламандские художники создавали свои полотна, они исходили из своей системы ценностей», - объясняет Никита Добряков.

В качестве похожего примера он привел ситуацию с рекламой выставки австрийца Эгона Шиле. Слишком откровенные части его работ «прикрыли». «Несколько лет назад в Австрии была выставка Эгона Шиле – это один самых знаменитых австрийских художников XX века, экспрессионист, у него на всех картинах изображены обнаженные тела, телесная чувственность выражена напрямую. Реклама этой выставки была в метро, и, разумеется, что с ней сделали? Вторичные половые признаки прикрыли. За 100 лет ничего не поменялось: и когда в Австро-Венгрии это появлялось, многие, так скажем, «странно на это смотрели» и не очень принимали. Сейчас то же самое. Казалось, что мы стали такими толерантными и приглашаем всех к диалогу, но все еще не готовы. Искусство, которое тогда воспринималось в штыки, все еще воспринимается в штыки».